Василий Головачев - Русская фантастика 2013_[сборник]
Герцог де Кастро пожал плечами. На мгновение Имбунхе показалось, что он смог посеять живительное семя сомнения в собеседнике.
— Катастрофы не случится. Тентен покровительствует нам, — наконец сказал тот. — Тебе больше не о чем поведать мне, ведьмостраж?
Имбунхе задохнулся от возмущения.
— Как же ты не понимаешь? Почему не хочешь прислушаться? Не волею Тентенвилу я сижу здесь и говорю с тобой, приор! Сейчас я понимаю — не кем иным, как Повелителем Времени, я был освобожден от власти Беспощадного Змея и направлен сюда!
— Неужели? — с некоторой наигранностью удивился Раньери. — Это смехотворно, калека. Ты хочешь разрушить вековечный порядок Чилоэ, прикрываясь именем Создателя? Ты, урод в проржавевшей кольчуге? Скажи, что ты пророк его, осмелься — и я брошу тебя в самое глубокое подземелье.
Все боится времени, ведь время неизбежно несет перемены. Капля за каплей оно подтачивает любую мнимую незыблемость, и однажды ты просыпаешься в совершенно другом мире, сам того не ведая.
Повисла пауза. Имбунхе буравил светящимся взглядом мэра, тот спокойно смотрел на ведьмостража и не отводил взор.
Сердце Имбунхе заколотилось. С ужасом он понял, что его первоначальный, неотчетливо оформленный план не сработал.
Он надеялся, что какой-нибудь мудрый, могущественный правитель светлой стороны прислушается к его словам, поверит ему и… сделает что-то.
Может быть, разнесет весть по городам. Будет действовать, как поистине не безразличный к судьбе Чилоэ человек, во власти которого изменить мир к лучшему. А Имбунхе, выполнив свою роль вестника, как он ее понял, будет наблюдать, поможет советом или попросту отойдет на покой.
Но Имбунхе смотрел в глаза герцога Раньери де Кастро и видел там лишь равнодушие, безразличие чилотов светлой половины к страданиям детей ночи. Мэр был совсем не похож на солдат пограничной крепости, лицезревших мрак обратной стороны собственными глазами. Те искренне ненавидели нечисть, но в них было сочувствие — к собственным соратникам, раненым или павшим. К обиженным и обделенным несправедливостью мира. К Имбунхе.
Мэру было все равно.
Когда ты видишь чужие страдания, ты не можешь быть к ним безразличен. Когда ты встречаешься со страхом лицом к лицу, ты учишься бесстрашию.
Убери все это с глаз, заткни уши — и твое спокойствие становится непоколебимым, но глубоко прогнившим внутри. Это твердый шанкр души, артрит чувств, глаукома совести.
Перемены сулили для жителей дня лишь убытки, а потому были нежелательны. Значит, красную звезду не остановить.
Неужели Чилоэ суждено погибнуть?
— Я… — тихо начал Имбунхе. — Я…
Почва убежденности уходила из-под его переломанных ног. Приор созерцал его замешательство с Полуулыбкой. Стражник взялся за цепь ведьмостража Покрепче.
Имбунхе не был готов к этому повороту: никто не хотел вместо него решать судьбу Чилоэ.
Он посмотрел на стражников, что безжалостно избили его чуть раньше. Если те ничем не лучше низшей нечисти…
Значит, их предводители ничем не лучше ведьм и ведьмаков. И если Имбунхе нашел в себе силу освободиться от их влияния, то он выше их всех.
Имбунхе не может надеяться на их жалость — так пусть же они ищут его сострадания.
Они не найдут его.
Судьбу мира решит он сам, единолично. Имбунхе так и не мог взять в толк, в чем же будет заключаться это решение. Чего хочет Создатель? Что несет с собой красная звезда?
Но то малое, что сейчас зависело от него, нужно было сделать. Если эти люди против истины, нельзя идти у них на поводу.
— Великий Генехен направляет длань мою, и я пророк его, — сказал Имбунхе, опустив голову. — Прочь с моего пути.
Раньери изумленно отшатнулся — до того впечатляющая сила звучала в голосе калеки. Словно только сейчас герцог заметил размеры и мощь этого гротескного существа с темной стороны, стоявшего на руках перед ним.
— Схватите его! — приказал он. — Нет, убейте его! Тотчас!
Имбунхе отступил и мотнул головой с такой силой, что стражник, державший цепь, завопил от боли — металлические звенья раздробили его руку, освобождаясь. По инерции он свалился вперед, на ковер, а остальные двое лихорадочно схватили свои арбалеты. Приор вскочил с кресла и отбежал к стене.
Ведьмостраж без единого звука принял в свою грудь два арбалетных болта. Кольчуга плохо помогает в таких случаях. Он перехватил цепь поудобнее правой рукой, стоя на одной левой, и бесстрастно крутанул наконечником в воздухе. Впервые за последние двести лет Имбунхе улыбнулся во все сорок клыков.
С гулким звоном нагрудник одного из стражников был пробит ржавым клином на конце цепи, которую ведьмостраж швырнул вперед с невероятной силой. Беднягу отбросило назад, на секунду он словно повис в воздухе — Имбунхе рванул цепь назад, высвобождая свое импровизированное оружие, — и обрушился на пол мертвее мертвого.
Ржавчина была обманчива, ибо ведьминская сталь закалялась в водах черного океана, благословленная самим Кайкаем. По кольчуге Имбунхе струилась кровь, и ржавчина словно впитывала ее, поблескивая багрянцем раскаленного металла.
Второй стражник бросил бесплодные попытки перезарядить арбалет, с воинственным криком рванул вперед и ударил калеку мечом. Имбунхе не пытался защищаться, лишь спокойно подставив под удар плечо. Придя в контакт с мерцающей красным светом кольчугой, меч жалобно звякнул и отскочил, не нанеся видимого вреда. Но его лезвие уже не блестело — пораженное мистической скверной, оно на глазах проржавело и стало рассыпаться в прах.
Имбунхе протянул свою громадную когтистую ладонь к голове противника, охватив ее целиком и склонив к своему лицу.
— Потешный, беспомощный смертный, — сказал он. — Я вижу твою душу насквозь, и вся она соткана из невежества, сшитого ложью и страхом. Неужели ты боишься своих вожаков больше, чем меня?
— Меть в горло! — крикнул герцог, видя, что руки стражника свободны.
Тот, замерший с гримасой ужаса и все еще держа в руке разъеденный меч, рефлекторно дернулся в ответ на приказ.
Горло так горло. Имбунхе переместил руку, сжал хватку и сразу отпустил. Шея жертвы издала влажный хруст, а ее обладатель осел на пол и больше не двигался.
Раньери попытался сделать рывок к выходу, но ведьмостраж чиркнул взглядом по полу перед ним, и ковер вспыхнул жарким пламенем. Перед приором поднялась плотная стена огня.
— Прочь с моего пути, — повторил Имбунхе, глядя в глаза приору.
Герцог застыл на месте, парализованный — может быть, колдовской силой светящихся серебристых глаз, а может быть, собственным страхом перед демоническим существом, которому не было дела до ударов меча и торчащих из его тела стрел.
В кабинете мэра словно сгустились тени. Неустрашимый и неостановимый, Имбунхе двинулся вперед в свете языков пламени. Стражник со сломанной рукой попытался нашарить оружие, но Имбунхе миновал его, небрежно всадив когти в грудную клетку.
Он почти дошел до дверного проема, как вдруг его тело вновь настигла судорога.
Ведьмостраж пошатнулся, упал навзничь и задергался в конвульсиях на окровавленном ковре. Его разум, неподвластный Кайкаю в такие моменты, охватило отчаяние.
Только не сейчас. Он должен идти. Должен выполнить свое предназначение, каким бы оно ни было.
Он увидел склонившегося над ним герцога Раньери. Тот сосредоточенно заряжал один из арбалетов. Руки его дрожали.
Наконец он справился с задачей, наклонился над поверженным ведьмостражем и направил арбалет тому в глаз. Шанса промаха не было.
Все не могло закончиться так. Имбунхе беззвучно взмолился к Генехену, полузабытому всемогущему богу-создателю, которому уже давно не приносили жертв, в честь которого не устраивали празднеств.
Владыка Космоса услышал его молитву. А может, это было просто совпадение.
За горизонтом красная звезда ослепительно вспорола атмосферу и врезалась прямо в сумеречную зону.
Маленький Чилоэ содрогнулся. С прежде безмятежных вершин Анд сошла лавина, а где-то далеко на морском дне замер Кайкайвилу, страшась привлечь к себе внимание существа несоизмеримо более могущественного, чем он сам. По толстой корке льда на поверхности черного океана поползли трещины.
С потолка посыпалась штукатурка. Раньери не смог удержать равновесие, и арбалетный болт всего лишь разорвал калеке ухо.
Силы вернулись к Имбунхе. Ведьмостраж помешал падению герцога, придержав его правой рукой, а сам плавно поднялся на левую и крепко ухватил приора за горло, лишь чуть-чуть сдавив. Со стороны это выглядело как цирковой трюк. Ступни мэра оторвались от пола.
— Смотри! Смотри, глупец! — воскликнул он, поворачивая перепуганного Раньери к окну, лишившемуся прекрасного витража. — Это не конец света, но конец царства лицемерия!
